Правда, за такое суровое положение стеклодувам полагался большой почет: их семьи причисляли к высшему обществу, дочери мастеров выходили замуж за членов самых знатных семейств Венеции, и, за исключением заграничных поездок, стеклодувы могли позволить себе любую шалость – им даровалась полная юридическая неприкосновенность.
На этом месте рассказа я не удержалась и поспешила спросить, все ли нормально с туризмом у Лючии и ее сына – выпускает ли современное итальянское правительство членов семей стеклодувов за пределы острова и родной страны? К счастью, хозяева лишь рассмеялись мне в ответ – конечно же, теперь жители Мурано могут путешествовать сколько угодно, тем более что большинство секретов муранского стекла уже давно растаскано по миру. Как же это – растаскано? При такой-то строгости?

Оказывается, никакая ссылка мастеров не уберегла Венецию от разбазаривания стекольных секретов. И уже с XIV века во всем мире то тут, то там стали производиться изящные стеклянные украшения и предметы интерьера: конечно же, находились-таки нарушители, которые под страхом смертной казни тайком покидали остров и отправлялись за новой жизнью в другие страны. Позже я узнала о том, что хрусталь, который потом прославился в других странах – например, Чехии и Германии – придумали именно муранские мастера.
Да что там хрусталь, когда даже вездесущие стеклянные зеркала – тоже их рук дело! Похоже, изолированность пошла муранцам на пользу: чуть ли не все красивые и полезные вещи, которые только можно было изобрести на тему стекла, придумали именно здесь. Лючия говорит, что такое бурное развитие стеклодувного мастерства объясняется высокой конкуренцией, которая царила на острове – ведь когда высококлассные мастера одной и той же профессии работают бок о бок, каждый изо всех сил старается хоть в чем-то да переплюнуть соседа. Отсюда и все эти изобретения, и множество уникальных видов стекла, которые до сих пор если где-то в мире и подделывают, то все равно они не могут сравниться с настоящими, муранскими.
Я тайком тяну время, надеясь дождаться возвращения с работы maestro vetraio, но, увы, до вечера еще далеко, а сидеть дольше уже неловко. Я благодарю своих новых друзей за доброту и интересный рассказ, и они, как и положено чувственным итальянцам, чуть не плачут, провожая меня до калитки. Я и сама, если честно, ухожу вся в расстроенных чувствах: ну надо же было за несколько часов так привязаться к этому острову, к этим людям и к этой загадочной истории стекляшек, которые, словно сговорившись, все дружно решили родиться именно здесь, на этом маленьком островке без машин и дорог. Я ухожу по траве обратно в сторону набережной, и вдруг сзади кто-то меня окликает. Я оглядываюсь: за мной бежит Роберто, в руках у него белый бумажный фунтик, свернутый как будто для семечек.
– Regalo, – запыхавшись, объясняет он, и я, сгорая от любопытства, разворачиваю подарок. На дне кулька оказываются две стеклянных разноцветных сережки – кажется, это на острове Мурано называется «миллефиори»? Спасибо, mille grazie, теперь я уж точно разревусь.